Господин Лавандаль.
Господин Лавандаль торговал мороженым. А три месяца назад он был банкиром. Вы удивитесь! Не так давно он влюбился в госпожу Лямэр. Чувства господина Лавандаля превышали размеры его банка. Поэтому он решил стать мороженщиком и вместо кредитов выдавать десерт.
Впрочем, всякую историю следует рассказывать с самого начала, а не с самого конца. Это известно каждому. И мне. Поэтому я так я и поступлю. Начну с начала.
Господин Лавандаль никогда не делал трех вещей: он никогда не видел радугу, никогда не пробовал мороженого и никогда не улыбался. Можно предположить, что причиной, по которой господин Лавандаль никогда не улыбался, было как раз то, что он никогда не пробовал мороженого и ни разу не видел радуги.
Господин Лавандаль работал банкиром, я вам уже говорила. Как раз в этом было все дело.
Каждое утро он выходил из дома в черном отутюженном костюме, из-под которого накрахмаленно выглядывала белая рубашечка. На голове господина Лавандаля удобно размещался цилиндр. Черный. Ведь всякий многоуважающий сам себя банкир должен носить удобный цилиндр! Черный.
Однажды на на этот цилиндр господина Лавандаля прилетела настоящая голубая Сойка. Какие тут шутки! Там, на цилиндре, она собиралась свить новое гнездо. Господин Лавандаль однако был непреклонен. И вместо того, чтобы разрешить птице поселиться у себя на голове, он придумал кое-что другое, а именно: открыть ей счет в собственном банке.
- Даже птицы должны делать вклады, - заявил господин Лавандаль, снимая с цилиндра голубую Сойку. И, зная господина Лавандаля, могу предположить, что он еще пошевелил усами. Весьма довольно.
- Вы правы, - учтиво согласилась Сойка (а она была учтивой), - я найду себе другую голову и другой головной убор. - Что же касается вашего банка, господин Лавандаль, я не только открою в нем счет, но и сдам в него на хранение особую вещь!
С этими словами Сойка вручила господину Лавандалю голубое бархатное яйцо всем неизвестного ювелира Фабер Неже. Очень красивое, очень редкое! В этом яйце как раз находилась особая вещь. Господин Лавандаль снова довольно зашевелил усами, я в этом абсолютно уверена. Как и в том, что вскоре на город Фипс обрушился НАСТОЯЩИЙ ураган. Но до этого нам еще несколько весомых абзацев. Потому что в нашей истории нет мелочей!
Господин Лавандаль везде ходил с большим лиловым чемоданом, в котором береглись бесценные бумаги. К ним он относился трепетно, как к своим лучшим друзьям. Разумеется, если бы друзья у него были. Дело в том, что господин Лавандаль был человеком занятым и предпочитал вести счет деньгам, нежели увлекательную беседу. Разумеется поэтому, увлекаться беседой с господином Лавандалем никто и не собирался. С особым рвением он подсчитывал чужие убытки и свою прибыль.
Однажды он даже выставил счет Белке на тысячу фипсеров! Не знаю за что. К негодованию господина Лавандаля и радости Белки, она, как и мы с вами, не обладала ни одним фипсером. Но в долгу быть не собиралась. Поэтому доставила господину Лавандалю целый мешок орехов (их была тысяча). Господин Лавандаль щелкал ими весь год.
Каждое утро господин Лавандаль заходил в кафетерий тетушки Зёрны. Тамошнее какао было маленькой слабостью большого сердца господина Лавандаля.
Всякий раз тетушка Зёрна приветствовала банкира одной и той же фразой:
- Чудесное утро, господин Лавандаль, не так ли?
- Совершенно не так! - всегда отвечал он, - вы отвлекаете меня от моих подсчетов. А, между тем, я должен вам три фипсера за это какао!
Тетушка Зёрна в ответ улыбалась. Суровость господина Лавандаля была ей менее заметна, нежели его доброта. И это при том, что доброту он тщательно скрывал. Тетушка Зёрна всегда с радостью наблюдала за тем, как Господин Лавандаль посыпает какао кориандрем.
- Человек, который каждое утро пьет какао с кориандрем просто не может быть злым! – говорила тетушка Зёрна и взмахивала руками, точно, крыльями.
Господин Лавандаль покидал банк поздно вечером и возвращался домой в том же угрюмом настроении, в котором с утра отправлялся на работу.
Дома он усаживался в вельветовое кресло испытывать тоску. Кресло было малиновым, а тоска зеленой. Тосковать было делом важным. Тоска приходила к господину Лавандалю точно по расписанию и длилась ровно час. Ведь господин Лавандаль считал себя человеком строжайшего распорядка. Вдоволь истосковавшись по жизни, полной смысла и приключений, он с чувством выполненного долга отправлялся спать.
Такую упорядоченную жизнь господин Лавандаль вел ровно до тех пор, пока однажды в городе Фипс не случилось нечто ужасное. Наконец мы до него добрались! Я говорю, конечно, про
Ураган.
Центральная площадь треснула, как прошлогодний шоколад. Несколько домов сплющились ветром и напоминали смятые консервные банки. В воздухе кружились газеты и животные. Некоторые животные читали газеты.
Господин Лавандаль шел в кафе. В уме он уже подсчитывал убытки Фипса от урагана.
Все спасались, как могли. В пиджак к господину Лавандалю запрыгнула Белка. Та самая! Под шляпу забралась голубая Сойка. Та самая!
- Мон шери - прощебетала Сойка по-французски, она была полиглотом, - Когда начался ураган, я сразу вспомнила про ваш цилиндр!
Белка тихо грызла орехи. Господин Лавандаль прикусил язык. Комментировать происходящее он нужным не считал. Он, словно ледокол, продолжал двигаться, сопротивляясь ветру, прямиком в кафе тетушки Зёрны. Ураган ураганом – какао по расписанию.
Дождь царапал господину Лавандалю лицо. Господин Лавандаль перестал подсчитывать убытки и принялся считать капли. “Триста пятьдесят одна - триста пятьдесят две…” В небе лопались тучи и мигали молнии. Казалось, там, высоко-высоко по скрипучим рельсам движется старый трамвай. Утро было похоже на вечер. И те, кому нужно было на работу, завидовали всем остальным.
Ветер прилепил к банкиру еще какого-то господина. Это был пёс по имени Тэдибэр.
- Господин Лавандаль! – осторожно запорхала рукой тетушка Зёрна, - кто это у вас на ноге, уж не мой ли Тэдибэр?!
Сама тетушка Зёрна крепко обнималась с фонарным столбом. Чтобы не улететь.
- Тетушка Зёрна! - деловито крикнул господин Лавандаль, - совершенно не понимаю, зачем вы прилипли к фонарному столбу и да - это ваш Тэдибэр. Сейчас восемь утра. Немедленно отклейтесь от столба и подайте мне какао! В восемь утра вы должны подавать мне какао!
- Видите ли, господин Лавандаль, приготовить вам какао будет несколько затруднительно. Вся моя кухня, дай бог ей здоровья, раскололась на части и отправилась летать. И я, вот-вот, последую ее примеру!
Госпожа Зерна раскалываться на части не хотела, но опасения имела. Она, прелесть какая старушка, в бежевом фартуке и с коричневыми волосами теперь держалась одной рукой за фонарный столб. А всё остальное замечательное ее туловище уже трепыхалось на ветру и готовилось взлететь.
- Какой вздор! Это всего лишь тихий ветерок! Совершенно не понимаю, почему все вокруг разлетались. Из-за вас я могу опоздать в банк! - громко заявил господин Лавандаль, стараясь перекричать ураганный ветер.
Он погрозил пальцем и поднял вверх голову. Сойка выбралась из-под его шляпы и сделала тоже самое. Она погрозила крылом тетушке Зёрне и подняла вверх голову. “Мон дье!”
Там, в небе кружились:
кофейная машина,
чашки,
сахарницы,
приправы,
банки без какао,
какао без банок,
старый розовый сервант,
газеты,
ложки и…
много чего еще.
Мимо пролетел незнакомый кот. В лапах он держал томик стихов Роберта Фроста. Кот читал с аппетитом:
«Влюбленные, вот вам рассказ!
О том, что такое любовь.
Она была розой в мяу-окне,
Он - ветром ночных холодов».
- Чудесно! – ахнула госпожа Зёрна, – Как-как сказал этот неопознанный летающий кот? “О том, что такое любовь!” А знаете, господин Лавандаль, я всегда мечтала летать…
Тут Госпожа Зёрна, поддавшись своему романтичному настрою, стала танцевать на ветру, все еще держась одной рукой за столб.
“Скрывается в спячку, в мяу-снега... -
Не знал о любви ничего…” -
слышалось издалека от Кота.
- Мне показалось, или этот неопознанный читающий кот нацепил мои очки? Они как раз недавно улетели, - тетушка Зерна смотрела вслед удаляющемуся по небу коту и шевелилась на ветру, как тряпочка.
- Что вы делаете? Немедленно прекратите развеваться! Вы не флаг! – Завопил господин Лавандаль тетушке Зёрне. - Какое вздорное, легкомысленное поведение! В вашем возрасте люди не летают.
В тот же миг госпожа Зёрна оторвалась от столба и точно вознамерилась доказать господину Лавандалю обратное. Он успел схватить ее за ногу. Ветер поднял тетушку Зёрну в воздух, словно воздушный шарик.
- Еще как летают, господин Лавандаль! Люди летают в любом возрасте! Особенно, если погода летная, - тетушка Зёрна расправила руки и запорхала.
“Будыыр! Будумс...пссс! Будууумпсс!” - это дом тетушки Зёрны громко хлопал ставнями и грохотал дверьми. Было ясно - ему тоже не по себе. Кофейная машина тетушки Зёрны прекратила кружиться на одном месте и улетела в сторону городского фонтана. За ней увязались чашки, тарелки и даже некоторые сахарницы.
Господин Лавандаль поспешил в банк.
Банк господина Лавандаля был тем еще местом! Это было самое высокое, самое серое и самое крепкое здание во всем городе. Там можно было укрыться от любой погоды, не только плохой, но и очень хорошей.
В цилиндре господина Лавандаля по-прежнему сидела голубая Сойка, в пиджаке - Белка, а правую ногу его обнимал пес Тэдибэр. Тетушка Зёрна посылала своему псу воздушные поцелуи. Она не тратила времени даром: парила в воздухе и училась летать. Господин Лавандаль крепко держал ее за ногу. Не знаю за какую.
Вокруг царил настоящий хаос! Господин Лавандаль был суров. Он решил не поддаваться всеобщей панике и не взлетать на воздух. Даже несмотря на ураган. Он был человеком приземленным, а потому и в такой день твердо стоял на ногах.
Всю ночь Господин Лавандаль ловил людей, животных, посуду, книги и еду. Он схватил в воздухе удочку и цеплял ей все, что попадалось ему на глаза. Весь улов он доставлял в банк и снова выбегал на улицу. Очень скоро в банке господина Лавандаля собралось полгорода. Животные и люди раздавали друг другу одеяла. Неопознанный летающий кот, тоже попавшийся в руки господина Лавандаля, продолжал громко читать стихи. А тетушка Зёрна подавала свое знаменитое какао из карамельного шоколада на кокосовом молоке. Ее кофейная машина была найдена купающейся в городском фонтане, пристыжена и немедленно доставлена в банк.
Голубая сойка господина Лавандаля не покидала, слишком ей нравилась под его цилиндром. Белка, с другой стороны, решила остаться в банке вместе со всеми. Довольно успешно она заверила банкиров, что орехи - это валюта будущего, тем более, после урагана. И радостно обменивала фисташки на фипсеры. Она была очень социальная, эта белка. Пес Тедибэр помогал госпоже Зёрне готовить какао.
К утру, все, кого ураган застал врасплох, были спасены. Почти все банкиры - обанкрочены. Белка разбогатела. А вот господина Мэра унесло ветром прямиком в Калифорнию. Он прислал оттуда трогательную, полную подробностей телеграмму: “Временно исполняющим обязанности мэра города назначаю своего помощника (не помню как его зовут). Я вернусь, когда ветер переменится. Унесенный ураганом, но отнюдь не унывающий Мэр города Фипс”.
В девять часов утра ураган прекратился. Город Фипс напоминал старый чердак. Зато он был вымыт и готов к обновлению.
- Самое замечательное, - воскликнула тетушка Зёрна, прижав к себе пса, - что никто не пострадал! И моя кофейная машина все еще в строю. После такого испытания нам всем надлежит выпить чашечку крепкого кофе!
Жители Фипса стали выходить на улицы.
- Ах- ах! - и даже- Ох! - слышалось со всех сторон.
- Помилуйте, господа, но это просто вау-вав какой-то! - воскликнул пес Тэдибэр.
- Чудесно! Решительно -восхитительно! - кричала сама госпожа Зёрна.
- "Лишь веровать сильнее стал в то, что и раньше правдою считал” - с придыханием произнес неопознанный, уже не летающий Кот, рассматривая небо.
Господин Лавандаль стоял, как лоснящейся на солнце сурикат. Он не шевелился. Рот его показывал всю свою величину и даже издавал какой-то звук, похожий на восхищение. Господин Лавандаль страстно глазел в небеса.
Голубая Сойка тоже выразила своё “ах” и взлетела со шляпы господина Лавандаля. Она направилась прямиком к прекрасному. Там, в синем небе, распахнутым утром и освеженным ураганом, висела небывалых размеров радуга. Такой радуги не видел еще город Фипс. Уж поверьте мне на слово! Господин Лавандаль быстро подсчитал цвета. Их было двадцать три! Радуга была так велика и ослепительна, что в любом доме, из любого окна, на любой улице ее было видно. Каждый житель города наслаждался этим зрелищем.
- Какой прекрасный почтовый желтый! - восклицал почтальон Фипса.
- Вы только посмотрите на этот оттенок лилового! Это же цвет колокольчиков на рассвете! - кричала местная цветочница, госпожа Глёгеншней.
- А мне нравится вон тот голубой, в цвет моих кроссовок, - пролепетал господин Спринт, бегун. Во время урагана он по небу обежал город сто пятьдесят раз! Вот именно. Еще никто и никогда не видел, чтобы он останавливался. Поэтому и радугой он восхищался на бегу.
- Ваувафельный - самый красивый цвет на этой радуге! - гавкнул Тэдибэр, прижимаясь к тетушке Зёрне.
- Нет, самый красивый вон тот - ореховый! - щелкнула Белка, шурша фипесарми.
Город Фипс ликовал. Все наперебой обсуждали цвета радуги. Кто-то даже пустился в пляс, а некоторые пели радостные песни. Читавший стихи кот продолжал их читать. А Господин Лавандаль все также стоял на месте.
Это была первая радуга в жизни господина Лавандаля. Радуга украшала небо до самого вечера и только на закате стала медленно таять. Господин Лавандаль все еще не двигался. Он смотрел, как вечернее небо забирает самое прекрасное, что он когда-либо видел в жизни.
- Ваши усы, господин Лавандаль! - воскликнула тетушка Зёрна. Между прочим, за этот день она успела начать починку своего кафетерия и открыть временное кафе прямо в банке господина Лавандаля.
-Что такое? - спросил господин Лавандаль.
- Ваши усы! - повторила тетушка Зерна. - Да ведь они окрасились в цвета радуги! Как замечательно, у вас теперь есть радужные усы. Мне бы такие! И они очень подходят вашим голубым глазам - тетушка Зёрна была права. Радужные усы очень идут голубым глазам.
Господин Лавандаль принял эту новость спокойно - также, как он принял прошедший в городе ураган.
- Пойдемте! За ваше геройство я приготовлю вам замечательное мороженое. Вы ведь никогда не пробовали мороженого, верно?
"Может быть он даже улыбнется?"
Он не улыбнулся. Несмотря на мороженое. С другой стороны, в следующей истории господину Лавандалю надлежит влюбиться. А это, как известно всем влюбленным без исключения, чревато многочисленными улыбками. Особенно, если вы придумали влюбиться в того, кого зовут...
Госпожа Лямэр.
Госпожа Лямэр создавала шляпы. Ее салон с нехитрым названием “На голове” был известен не только в городе Фипс, но и на всю страну. Еще бы! Шляпы госпожи Лямэр были настоящим произведением искусства. Как бы вам понравилась небольшая шляпка в виде вафельного рожка? Сама элегантность. Или вот, пожалуйста, ничего лишнего - просто наденьте себе на голову фруктовый манговый щербет, а уши украсьте серьгами- вишенками!
Госпожа Лямэр была тихой, как легкий морской бриз. Никогда и ни с кем не разговаривала. Разумеется, на то были весомые причины. Но раньше третьей истории я все равно вам ничего не расскажу. Нет-нет, не уговаривайте. Во всяком случае, сейчас мы можем предположить, что у нее была какая-то громкая тайна. Ах! Громкие тайны так украшают тихих женщин.
Глаза госпожи Лямэр были с оттенком моря. Адриатического, если хотите знать. Иногда оно очень зеленое. А прическа похожа на взбитое ветром облако. Волосы госпожи Лямэр были молочного цвета. Она носила бирюзовое платье с высоким воротником и пуговицами из крошечных морских раковин. На голове у нее красовалась розовая шляпка в виде пиона. Когда госпожа Лямэр гуляла по городу, все прохожие восхищенно оборачивались. Казалось, она и на прогулке придумывала новые фасоны шляп. Ее задумчивость и ее тишина не раз и даже не два, вдохновили других людей тоже внезапно замолчать и хорошенько подумать. Случилось это трижды. Согласитесь, большое достижение!
Ее любимым десертом было мороженое. Госпожа Лямэр могла съесть семь шариков за раз и ничуть не простудиться. Каждый день она приходила в “Бабушкин Чайник” - кафетерий с голубыми ставнями, принадлежавший тетушке Зёрне.
- И как вам это удаётся, милая моя? - спрашивала тетушка Зёрна, глядя на то, с каким аппетитом госпожа Лямэр доедает седьмую порцию мороженого.
-Вот так, - улыбалась в ответ госпожа Лямэр. Она умело отвечала взглядом.
Однажды, после большого урагана, в шляпный салон госпожи Лямэр прилетела голубая Сойка. Она уселась на шляпу госпожи Лямэр, да так и осталась там. С тех пор Сойка и госпожа Лямэр не покидали друг друга.
Сойка, в отличие от головы, на которой она сидела, была весьма болтлива и с удовольствием вела светские беседы. Даже на французском. Что ни день, то бонжур, что ни взгляд то лямур. С большой радостью Сойка совершала прогулки по городу, восседая на шляпе госпожи Лямэр - прямо в центре бархатного пиона. Издалека можно было подумать, что Сойка – это изысканно сделанное украшение на маленькой розовой шляпке. Украшение много разговаривало.
- Мадам Глегеншней! Вам это платье решительно идет! – прозвенела Сойка.
- Серьезно? - спросила госпожа Глёгеншней.
- Уи, очень подходит к вашей новой шляпе.
- А мне в нем тесновато…в этом платье.
- Охотно верю. Оно надето задом-наперед! А в целом, сэ манифик-сэ манифик!
Однажды маленькая голубая Сойка влетела в салон Госпожи Лямэр с большим лиловым чемоданом. Кажется, именно такой чемодан мы все видели у господина Лавандаля. К счастью, это не имеет никакого отношения к нашей истории.
- Мон шер ами! Моя удивительная, тихая госпожа Лямэр! Для меня было честью сидеть на вашей голове. А лучшего гнезда, чем эта ваша шляпа в виде пиона, для такой красивой птицы, как я, не придумаешь. Поверьте мне, я знаю о чем говорю. Я встречала немало голов и немало шляп. Теперь мне пора.
Тут она вздохнула. Очень по- птичьи. И если вы не видели, как вздыхают птицы, сожалею.
- Я улетаю на родину предков - в Канаду. Там я встречу других голубых соек и буду говорить с ними на разных языках. Как минимум на трех: соичьем, английском и французском. Как ни крути, а крутить можно как угодно, я - полиглот. Очень трудно здесь быть единственной образованной птицей. К тому же, голубой. Этот цвет такой редкий и такой небесный. На меня здесь все пялятся! Как это, все-таки, несправедливо, чувствовать себя белой вороной, будучи голубой сойкой. Моя дорогая, сэ ля ви, ай хоуп ай вил си ю сун.
И что-то еще по-птичьи.
Из глаз госпожи Лямэр брызнули слёзы. Пион на голове поник. Даже шляпа грустила, это было очевидным.
- Не печальтесь. Я буду писать вам письма. И сочинять короткую прозу. Не больше, чем на две тысячи знаков, включая запятые и прочие точки. И вы все-все узнаете о моих приключениях. У меня для вас подарок. Завтра его доставят в ваш салон.
Какой, как вы думаете, это был подарок? Вы еще не догадались. Так я вам напомню. Не зря же я рассказываю, а вы познаете. Голубая Сойка была птицей дальновидной. Свою единственную драгоценность она хранила в банке господина Лавандаля. Именно эта драгоценность, в бархатном голубом яйце, и предназначалась госпоже Лямэр.
Утром Господин Лавандаль отправился по назначению Сойки. Человек, чей мир состоял из цифр и деловых костюмов. А еще у него были радужные усы и новая страсть - мороженое. Он открыл дверь шляпного салона. И замер. Перед ним стояла госпожа Лямэр.
Госпожа Лямэр смотрела в господина Лавандаля, как в скалистый берег. Из бархатного яйца она вынула большое голубое перо. Тут же прицепила его к шляпе. Пион снова порозовел. Господин Лавандаль лишился дара речи. И дара мысли тоже. Сердце играло что-то из Штрауса. Не то, чтобы я слышала. Но предполагаю.
Через две недели Сойка прислала Госпоже Лямэр открытку: «Я в Канаде, летаю с другими сойками. Думаю о своем пере. Как оно там, на вашей шляпе?» К открытке прилагалась короткая проза о канадской весне. И, конечно, что-то еще - на птичьем.
Тем временем, наш банкир влюбился.
- Господа клерки, я ухожу! - радостно заявил господин Лавандаль господам клеркам, - отныне я буду подсчитывать не валюту, а цвета!
- Что вы надумали делать?! - загоготали господа клерки.
- Я намерен податься в искусство.
- Вы будете писать картины?
- Я сделаюсь мороженщиком. Я буду готовить мороженое.
- Мороженое? - заорали господа клерки.
Господин Лавандаль уверенно повторил:
- Мороженое. Мороженое.
Господа клерки очень обеспокоились и сильно занокали:
- Но!
- НО!
- Но кто нами будет руководить? Без руководства нас ждут хаос и темнота. Чего доброго, мы еще начнем высаживать цветы и писать музыку! - Заорал отчаянно один из клерков, - или сочинять стихи!
- Ааааааа!!! - худшего кошмара и представить было нельзя!
- Прекратите разводить панику! - закричал кто-то в толпе.
- Господа клерки! Господа клерки! Успокойтесь. Вам не придется ничего выдумывать. Моим банком отныне (но временно) будет руководить тетушка Зёрна. Вы в надежных руках.
- Га-га-га! - радостно завопили клерки. Хорошо, что они не останутся без управления. Как я за них рада!
Мы с вами, конечно, помним, что у тетушки Зерны был “Бабушкин чайник”. За кофе и какао тетушки Зёрны некоторые приезжали даже из Лапландии, а это очень далеко. Тетушка Зёрна в свои сто пятнадцать лет с радостью приняла бразды правления банком господина Лавандаля.
Первым делом она перекрасила серое здание в цвет карамели. Теперь здесь всегда пахло какао, а все работники трудились в два раза охотнее. Тетушка Зёрна увеличила дозу какао на душу населения банка. Тем самым, приумножив общую работоспособность. Бесценные банковские бумаги источали запах шоколада. По тихим банковским коридорам целыми днями игриво бегал пес тетушки Зёрны Тэдибэр. Он тоже был трудоустроен. Его официальной задачей было - распространять радость среди клерков и усиленно вилять хвостом. Это было делом непростым, поэтому Тэдибэр в конце каждого месяца получал зарплату. К августу он ожидал бонуса. Еще в банке открыли бесплатную психологическую помощь для банкиров, пострадавших от махинаций Белки. Вы ведь не забыли, как многие банкиры обменяли свои фипсеры на орехи? Так вот. Белка наказана не была. Потому что она не человек. А когда ты не человек, ты ни в чем не виноват.
Как только господин Лавандаль убедился, что банк процветает, он тут же взялся за мороженое. Он принял решение стать мороженщиком по весьма определенной причине. Объясниться словами с госпожой Лямэр, своей избранницей, он возможности не имел. По некоторым причинам Госпожа Лямэр не вступала в диалоги. Так господин Лавандаль решил продавать любимый десерт госпожи Лямэр в надежде перенаправить ее любовь к мороженому на любовь к себе.
К этому новому делу он отнесся с хваткой банкира и поставил фургон мороженщика прямо на центральной площади.
“О моём мороженом скоро узнают все!”- крикнул господин Лавандаль прохожим и тут же закрылся в фургоне. Впрочем, под всеми господин Лавандаль подразумевал лишь одного человека - госпожу Лямэр.
“Разве можно добиться внимания дамы, если ты всего лишь банкир?” - логично рассуждал господин Лавандаль.
Два месяца и тридцать один день господин Лавандаль не выходил из фургона. Он создавал новые сорта мороженого!
- Дорогой друг, - жалостливо вздыхала тетушка Зёрна с подносом в руках, - откройте, я принесла вам какао с лавандовым печеньем.
Каждый день господин Лавандаль выпивал пять кружек какао за раз и снова принимался работать.
- Как дела в банке? - всегда интересовался он.
- Все замечательно! - успокаивала его тетушка Зёрна. - Теперь в банк все ходят в разноцветных костюмах, это повышает общую трудоспособность. А неделю тому назад один из господ клерков выдал кредит господину уборщику банка на создание летающих пылесосов! Уже через три дня по всему банку пылесосы летали, словно коршуны. Как сказал господин уборщик, летающие пылесосы очищают воздух в длинных банковских коридорах от тяжелого запаха наживы. Некоторые пылесосы даже стали гнездиться. Вчера один из них вылетел из банка, по всей вероятности, чтобы посмотреть мир. Он даже оставил записку, хотите почитать?
- Значит, мне не показалось, - проворчал господин Лавандаль, делая глоток какао, - мимо моего окна пролетел пылесос.
Я прочитаю вам: “Прувет, я пыльесос, я ульетаю к мэру в Калифорнию”. И чего это все летят в Калифорнию?
Вот и господин Спринт грозиться убежать туда же. И кто, скажите на милость, будет тогда поддерживать физкультуру в нашем городе?
- Никто.
Никто до самого дня открытия не видел и не знал какие сорта мороженого изобретает в своем зеленом фургоне господин Лавандаль. Он, в конце концов, был человеком одержимым. И потому создал целую тысячу пятьсот сортов мороженого!
Мороженое с ароматом морского бриза “Волна”, мороженое с запахом весенней грозы “Звонкий май”. Мороженое “Ванильная Малинс”, разумеется, с привкусом неба на закате. Мороженое “После урагана”- этот изысканный шедевр господин Лавандаль создал в память об урагане и гигантской радуге. В этом мороженом было двадцать три цвета. Оно стало любимым у горожан.
А как насчет мороженого “Радость лесника”? Совершенно летнее! Воздушный шарик со вкусом и ароматом только что собранных в лесу ягод и цветов: земляники, малины, черники, колокольчиков и медуницы. Но было еще и мороженое под названием “Радость лесника - два. Между прочим, это было осеннее мороженое с тонким привкусом октября. А делался такой аромат из шишек и грибов. У господина Лавандаля было еще тысяча четыреста девяносто четыре других сорта мороженого!
Цветовая палитра этих сортов также поражала воображение. По крайней мере, мое. Одного только розового здесь было двести пятьдесят оттенков. Тридцать пять разнообразных видов золотого цвета, и двадцать - серебряного. Сто сорок восемь видов голубого и сто восемьдесят шесть - бежевого. И не говорите мне, что эта информация не несла в себе никакой ценности. Потому что я уже все равно все рассказала!
В день, когда господин Лавандаль наконец открыл фургон с мороженым, к нему стояла огромная очередь. Она тянулась через весь город.
- Господин Купюр! – радостно крикнул господин Лавандаль своему знакомому, - что-то вы сегодня не в духе.
- Конечно, я не в духе! Я потерял сто миллионов фипсеров из-за какой-то белки. А когда я шел по коридору банка в меня врезался летающий пылесос, – пасмурно ответил господин Купюр.
- В таком случае, вам необходим мой шедевр под названием «Монетка»! – Игриво прозвенел господин Лавандаль. Он выдал господину Купюру золотистый вафельный рожок с воздушным шариком мороженого медного цвета. Посыпано все было блестящей пыльцой, а внутри скрывалась хрустящая начинка из кокосовых чипсов.
Господин Купюр попробовал мороженое и заблестел от удовольствия.
- Это непередаваемо! - закричал господин Купюр в стоявшую за ним очередь, - Мне кажется, или я только что отобедал монетами?! Клянусь, господа, я будто снова разбогател!
- Это еще что - хитро заметил господин Лавандаль, - в следующий раз, господин Купюр, когда вы станете абсолютным банкротом, сразу же приходите ко мне! Я подам вам свою “Махинацию”. Это мороженое я придумал как раз для разорившихся финансистов.
- Ну тогда до скорой встречи! - радостно завизжал господин Купюр.
Госпоже Глёгеншней, городской цветочнице, господин Лавандаль подал мороженое, названное в честь сорта выведенных ею цветов - “Розаснежник”. Мороженое “Розаснежник” было белоснежным щербетом с круглыми розовыми конфетками. Это мороженое напрочь освежало голову и напоминало о розовых садах.
- Вы, госпожа Глёгеншней, разводите цветы, а я мороженое.
- И людей на мороженое, господин Лавандаль, - с этими словами госпожа Глегеншней попробовала “Розаснежник”. - Ваше мороженое! Ваше мороженое! Самое удивительное, что я когда-либо пробовала.
- Здесь нет ничего странного, - мягко ответил господин Лавандаль и, наверно, снова пошевелил усами, - я двадцать лет торчал в банке. Я точно знаю, чем угощать публику.
Было у господина Лавандаля и особенное мороженое, приготовленное в честь тетушки Зёрны. Оно носило название такое же, как и ее кафе - “Бабушкин Чайник”. Взбитое облако из кокосового молока с ванилью и тонким кофейным сиропом. Сверху оно было посыпано незабудками. Госпожа Зёрна приходила за этим мороженым каждый день. Клянусь вам.
А ее пес Тэдибэр тоже удостоился мороженого в свою честь. “Карамельный гав” - мороженое, за которым не только сам Тэдибэр, но и все собаки Фипса выстраивались в длинный ряд. В “Карамельном гаве” был и привкус свежесваренной кости и аромат топленого сыра и карамельный сироп! Без сахара, потому что собакам нельзя сладкое.
- Гав!
- Гав-гав!
- Гаввв!
- Сейчас-сейчас! - поспешно отвечал покупателям “Карамельного Гава” господин Лавандаль. А сам быстро сооружал башни из мороженого в вафельных стаканах.
Очень скоро господин Лавандаль перешел с собаками на один язык. Он торопливо гавкал и даже рычал:
- Господа собаки, гавв! Пожалуйста, не шумите! Вавв-роженого хватит на всех!
У господина Лавандаля были такие счастливые сорта мороженого, что к нему ежедневно собиралась целая толпа. О нем даже написали в газете. “Мороженое господина Лавандаля дарит радость” - так называлась эта статья. Скоро в городе Фипс не осталось ни одного несчастного человека. За исключением самого господина Лавандаля. Госпожа Лямэр, для которой и затевалось все это мороженое, так до сих пор и не появилась.
Но господин Лавандаль был человеком упрямым, поэтому он открывал фургон с мороженым каждое утро в шесть часов пятнадцать минут. А закрывал всегда за полночь.
«Когда она придет, - думал господин Лавандаль,- я подам ей мороженое «Голос моря», она попробует его и сразу все поймет.
Наконец, в один весьма дождливый день, когда за мороженым господина Лавандаля не стояло ни одного человека, объявилась госпожа Лямэр.
Она, как обычно, молчала. Госпожа Лямэр даже в самую дождливую погоду гуляла без зонта и даже в самой говорливой ситуации сохраняла тишину.
Госпожа Лямэр подошла к фургону господина Лавандаля, взгляд ее говорил буквально следующее:
"Какой прекрасный день для того, чтобы попробовать ваше мороженое. Наконец-то к вам нет очереди".
- Аа-ы! Уу! А! - ответил господин Лавандаль на это многозначительное молчание. Прийти в себя от внезапного появления госпожи Лямэр было делом нелегким. Поэтому легкие господина Лавандаля были наполнены исключительно тяжелыми гласными. Еще минута, и он все-таки ответил госпоже Лямэр на понятном ей языке - взглядом.
- Вы правы, первый дождь в этом месяце. Все фипсовчане сидят по домам. Все, кроме нас с вами.
Господин Лавандаль смотрел в госпожу Лямэр, как в морскую волну. Он знал, что объясняться с ней надо не словами, а мороженым. Он продолжал смотреть в глаза госпожи Лямэр, но руки его взлетали вверх, подкидывали вафли, хватали ложки, крошили лед. Госпожа Лямэр не отрывала взгляда от господина Лавандаля. Она наблюдала, как искусно он создает для нее самый лучший десерт. И вот именно здесь, именно сейчас (я считаю) самое время погрузиться в громкую тайну тихой госпожи Лямэр. Пока господин Лавандаль делает для нее мороженое. Ах! Приготовьтесь узнать всю правду. Абсолютная тишина госпожи Лямэр объяснялась ее особенностью - она была нема и глуха с рождения.
Господин Лавандаль подал госпоже Лямэр шарик бирюзовый и малиновый одновременно. Завернут он был в горячую мягкую вафлю с тонким привкусом итальянского апельсина. Он посыпал свое творение крошечными льдинками замерзшего лимонного сока. А внутри этого мороженого скрывался настоящий мятный нектар.
Последний штрих, и господин Лавандаль украсил “Голос моря” голубым пером, сделанным собственноручно из густого джема ягод голубики. Мороженое было сладким и соленым, воздушным и…и…ммм ошеломляющим! Лишающим дара речи. Таким же, каким по мнению господина Лавандаля, был взгляд госпожи Лямэр.
Господин Лавандаль замер в предвкушении. Ему не хотелось говорить, даже, если бы это имело смысл.
В глазах госпожи Лямэр заиграло солнце, встрепенулись волны. Госпожа Лямэр, в отличие от господина Лавандаля, сказать бы хотела многое. Но она не могла. Зато она умела пронзительно улыбаться. Эту улыбку господин Лавандаль распознал мгновенно. Сердце его тут же пронзила радуга. Светила она не меньше, чем та, что сияла в Фипсе. Впрочем, никто не измерял. Тянулась эта радуга от сердца господина мороженщика прямо к уголкам его губ. И! Сами догадайтесь.
- Надеюсь, вы еще не раз улыбнетесь мне, господин Лавандаль, - как будто говорила ему госпожа Лямэр.
- Думаю, это станет традицией, - как будто отвечал ей господин Лавандаль.
Улыбаться господину Лавандалю настолько понравилось, что он создал мороженое в честь этого события. Назвал он его скромно - “Мороженое господина Лавандаля”. Этот десерт стал любимым у госпожи Лямэр.
Отныне в городе Фипс не осталось ни одного несчастного человека.
