Иллюстрации для Пирата Даши Тихой
Дуб в павлиньем парке
Пират и птичка Эви сидели в саду под деревом и смотрели октябрь. “Пуфь...пуффь...пууффь” - падали листья. “Блумс” - шлепнулась последняя слива. Она была сморщенная и мягкая, совершенно несъедобная.
- Я тебе желудей принесла, - вдруг сказала птичка Эви и протянула Пирату горсть коричневых желудей, - вот это у них шляпы, да?
- Ты что, - удивился Пират, - с дубом встречалась?
- Ага.
- Где он живет?
Пират никогда не видел дуб, но всегда хотел с ним познакомиться.
- Там, в Павлиньем парке, - ответила птичка Эви и придвинула к себе кусок каштанового пирога.
- Вот, если б я был не домашним котом, а каким-нибудь свободным! То там гулящим, то сям, - вздохнул Пират, - Я бы тогда обязательно жил на дубе!
- Если б ты жил на дубе, как бы я тебя гладила? - растерялась птичка Эви.
- Никак, - снова вздохнул Пират, - свободных котов никто не гладит.
Плед, на котором сидели Пират и птичка Эви, весь был украшен опавшими сливовыми листьями. Как солнечные поцелуи, плавно приземлялись они на покрывало и замирали.
- А на дубе есть шишки? - вдруг спросил Пират.
- Нету, - грустно ответила птичка Эви. Она и сама хотела бы увидеть на дубе шишки, - Шишки там не водятся. Но есть вот такие листики, - птичка Эви достала из корзины целую охапку дубовых листьев, - смотри я даже зеленые нашла!
- Мы их засушим, сделаем гирлянду. Повесим на чердаке, - довольно сказал Пират.
“Кхвач-кхвач-кхвач” - послышалось из глубины сада. К старой сливе мчался какой-то быстрый зверек. Издалека он напоминал кошку, или даже мышку. Но потом зверь приблизился, и стало ясно - никакая это не мышка. И уж, конечно, не кошка.
- Я Белка, - сообщила Белка, - я прихожу к вам в сад за грецкими орехами.
- Знаю, - кивнул Пират. Он сразу же узнал Белку, - Ты приходишь за грецкими орехами каждый день.
- Что у вас тут есть? - спросила Белка. Все-таки! В октябре не принято стесняться.
- У нас тут брусничный чай, каштановый пирог и сушеные яблоки, - ответила птичка Эви.
Чай Белка не пила, а мучное не ела. “Видимо, сидит на диете” - решил Пират. Поэтому от каштанового пирога и чая с брусникой Белка отказалась. Зато сушеные яблоки ей понравились, иначе стала бы она столько набирать! Белка распушила хвост, как умела, в основном, чтобы Пират заметил, и принялась полдничать. У Пирата тоже есть хвост, но не такой пушистый, как у Белки.
- А ещё, - аккуратно заметил Пират, - у нас тут жёлуди. С дуба.
Белка захихикала и сказала, доедая еще одну яблочную дольку:
- Этого добра у меня хвостом подметай! Живу я как раз в дубе!
Потом она набрала оставшиеся кусочки яблок к себе в мешок и еще два положила за щеки.
Глаз у Пирата заметно округлился, а сам Пират прежде, чем снова заговорить, изрядно вы-мяу-кался.
- Дуб в павлиньем парке? Ты живешь там?
- Именно. А что, хочешь в гости? - спросила Белка, уже собираясь уходить.
- Хочу, - честно ответил Пират.
Птичка Эви пристально смотрела на Белку, пытаясь ее запомнить. А Пират встал.
- Так, я пойду, - чуть слышно сказал он птичке Эви, - дуб все же...
- Ага, - ответила птичка Эви и руками закрыла глаза. Совершенно не обязательно было смотреть, как какая-то рыжая белка уводит прочь ее кота.
“Пуфь...пуффь...пууффь” - аккуратно, будто ложкой, укладывал ветер на плед сливовые листья.
“Кхвач-кхвач-кхвач”, - убегала вдаль Белка.
“Птях, птях, птях” - бежал за ней Пират.
Он думал: “Белка интересная, она умеет прыгать. А еще у нее красивый хвост. Так и подружиться можно! Совсем немного, и она покажет мне настоящий дуб. Дуууб.” Пират никогда не был за калиткой. Там, наверно совершенно другая жизнь! А дома-то уже и нет ничего интересного. Ать-хвать-прыг! Белка перескочила через калитку. “Ну что? Прыгай!” - крикнула она Пирату. Вот сейчас он прыгнет и перестанет быть домашним котом. На-все-гда. Зато увидит дуб. Это того стоит.
“Он увидит дуб и больше не вернется. Ни-ког-да. Дуб - так далеко”, - думала птичка Эви и не решалась открыть глаза. Она уже представила, как Пират, перепрыгнул через калитку, потом перебежал дорогу, а потом совсем скрылся, убегая за Белкой вдаль по темной тропе. Она вела далеко в Павлиний парк.
“Птях, птях, птях” - снова послышались кошачьи шаги.
- Птях, - повторила птичка Эви, всё еще закрывая глаза ладонями. Она часто говорила звуки. "Звуки говорить полезно!"
- А дуб, - внезапно спросил Пират, усаживаясь рядом с птичкой Эви, - он какой?
Пират тяжело дышал, потому что спешил вернуться. Эви открыла глаза, широко улыбнулась.
Она закинула голову вверх, с удовольствием посмотрев на их дом, и шепотом протянула:
- Большооой. Старинный, как наш дом.
- Я так и думал, - мяукнул Пират, - наш дом вполне может быть большим старинным дубом.
Бром -диль-йон.
- Вот и поспел ноябрь, - тихо сказал Пират, рассматривая в чердачное окно мелкий осенний дождь. Глаз у Пирата один, но он все видит.
В дом, будто бабочки, то и дело влетали хрустящие листья. Без всякого приглашения. Это здорово, потому что ни осенним листьям, ни летним бабочкам приглашения не нужны. Им нужно восхищение. “И котам”, - сказал внезапно Пират. Он сидел на старом комоде под окном и думал, что скоро придет зима. А сам тихонько подпевал дождю: “Мрррр, мыр, мрррр...”
Птичка Эви сидела на полу. Перед ней стояла большая банка с перьями. Птичка Эви впервые пришла в гости к Пирату на чердак. Пират здесь жил только время от времени, потому что время от времени ему нравилось исчезать.
- А я здесь раньше не была... Вчера меня тут точно не было! Птьхи! - заявила птичка Эви и громко чихнула на перо филина.
- А вчера ты была ещё маленькой для такой высоты, - объяснил Пират. - Сегодня ты уже выросла и можешь забраться, куда угодно. Даже на чердак.
- Это чье перо? - спросила птичка Эви.
Пират спрыгнул со старого комода и в один миг очутился на полу.
- Страусиное. Серое, пушистое! - Ответил он, начав ловить перо лапой, - отлично хватается!
- А это? - удивилась птичка Эви, показывая на длинное перо с крупным темно-синим глазом.
- Это? Павлина, ты же сама мне его и принесла. Из павлиньего парка. Помнишь?
- Оно смотрит в меня! Да.
- Дай-ка я его цапну, пальцы убери.
Птичка Эви оглядела комнату. Только сейчас это была не простая комната, а волшебная - настоящий птичий парк! Птичий парк на чердаке. Погляди-ка, в старом деревянном кресле удобно разместился павлин, он свесил хвост водопадом прямо до пола, а сам уставился в потолок. И чего он там нашел, кроме паутины? В большом резном сундуке спрятал голову страус. Страусы, словно серые тучи, с ногами, длинной шеей и головой. Забавней не придумаешь! А рядом с птичкой Эви разместилась целая утиная семья. Она вела себя хорошо, эта семья, даже не крякала. Ещё тут летал друг филин. Да только делся он куда-то. И птичка Эви точно видела настоящего фламинго, двух зеленых попугаев и белого-пребелого лебедя.
- Вот это интересное, - сказал Пират, подцепив лапой новое перо. - Дятла. Я тебе точно говорю. Черное в белый горох. А помнишь, как дятел барабанил наш грецкий орех в саду?
Птичка Эви закрыла глаза и стала вспоминать.
- А этооо, - Пират задумался, - перо альпаки!
Птичка Эви засмеялась, а все птицы тут же разлетелись по комнате в разные стороны и загалдели.
- Ты все напутал! Ведь у альпаки нет перьев!
- А вот и есть! - возразил Пират.
- А вот и нет! - настаивала птичка Эви.
- Знаешь что, если ты не видела альпак с перьями, то я видел!
- Тогда и у тебя есть перья!
- У меня нет перьев, потому что у меня нет крыльев. А крыльев у меня нет, потому что котам они не нужны. Мы отлично летаем лапами!
- А чем же летаю я? Ведь у меня тоже нет крыльев, хоть я и птичка.
- Ты летаешь руками, и крылья у тебя есть! Понятно?
- Понятно. Хотя нет. Ничего не может быть непонятней, чем то, что ты сказал.
Птичка Эви поднялась и стала размахивать руками. Разумеется, чтобы взлететь.
- Я очень-очень хочу летать! - сказала она, - но как я могу это делать руками? И где же мои крылья?!
Пират очень хотел объяснить птичке Эви, что он думал о ее крыльях, и как можно летать руками. Но ничего у него не вышло. Чердачное окно распахнулось, в комнату влетели листья, ветки и резкий холодный ветер. Такой ветер ни с чем не спутаешь, ни с каким другим ветром. Он пропах ноябрем. Улица зашипела, как гигантская сковородка! Начался ливень. Капли звонко плюхались на подоконник: “Бром-диль-йон!”. Отскакивали от него и попадали в комнату. На комод, на пол, ударялись и превращались в мелкие лужицы. Пират и птичка Эви прижались друг к другу.
- Это Бромдильйон пришел, - прошептал Пират, - во, слышишь?
- Бром-диль-йон? - переспросила птичка Эви, - а кто это?
- Откуда мне знать. Я даже сачок однажды вывесил за окно, чтобы его поймать. Но его не поймаешь! Он приходит всегда в ливень. И облизывает подоконник. Жарит что-то на улице. Может, даже листья… В ноябре Бромдильйон злющий такой, у меня аж усы закручиваются.
- Да что ты! Покажи, - Пират подставил щеку птичке Эви, чтобы показать усы. А Бромдильон все не унимался. Он повторял свое имя снова и снова! Иногда быстро, вот так вот:
- Бромдильон-Бромдильон! - иногда медленно, - Бром. Диль. Йон. Бром-Диль- Йон.
- А он какой? Бром-диль-йон этот, - шепотом спросила птичка Эви и прижалась еще крепче к Пирату. Ей было ничуть не страшно, честное слово! Птичка Эви очень храбрая. Но в жизни каждой девочки бывают такие моменты, когда необходимо прислониться к коту. Разумеется, если кот у девочки есть.
- Не знаю, какой он. Может быть, серый, а, может, и овальный, - спокойно ответил Пират, - грустный какой-то. Опять, слышишь?
- Бром-диль-йон, - представился Бромдильйон. Овальный он был, или серый, ясно вот что: Бромдильйон был вежлив, и очень любил свое имя.
Пират и птичка Эви замолчали. Они посмотрели на перья и вспомнили о птицах. А птицы все куда-то исчезли, волшебная комната стала обыкновенной комнатой на чердаке. Под потолком светила кованая люстра и даже покачивалась. Слушай: “Уи-уи”, - может, это была французская люстра? Под раскрытым окном стоял старый комод, он не шевелился. На него по-прежнему плюхались капли, влетавшие через окно: “Диль-йон!”. Ветер стонал: “Аааыыы! Аааыыы!” А Бромдильон все жарил и жарил что-то на улице на гигантской сковородке, заглядывал в чердачное окно и повторял свое имя.
- Я когда-нибудь научусь летать? - вдруг спросила птичка Эви, вздыхая.
- Научишься, - твёрдо ответил Пират, даже не мурмякнул.
- И как это будет?
- Так же, как падать, только вверх, - Пират почесал лапой мохнатый лоб и добавил, - Если тебе не нравится падать, то не понравится и летать. Вот такая вот мурмятина.
- Падать? Падать мне очень нравится, - обрадовалась птичка Эви, - я ведь только этим и занимаюсь: падаю и встаю.
- Тогда ты все правильно поняла.
- Бром-диль-йон. Бром-диль-йон! - улыбнулся Бромдильон.
Нечто важное.
Птичка Эви кружилась в жёлтом платье и жмакалась на летний полосатый плед.
- Вааа!- звенела она, - вааа!
Жмак! Да! Нужно кружиться и плюхаться в спелую траву.
- Что ты такое делаешь? - спросил Пират. Он как раз подошёл к птичке Эви, неся ей НЕЧТО ВАЖНОЕ.
Она остановилась, почесала лоб и сказала:
- Я тут жмакаюсь.
- Шмякаешься?
- Вроде того. Только жмакаюсь.
- Это как?
- Вот так вот кружишься сначала, а потом жмакаешься сюда! На плед, - или прямо в траву. Жмакаться всё равно куда.
Птичка Эви снова закружилась и снова жмакнулась.
- Ууууиии!
Жмак!
Пират встал на задние лапы и попробовал сделать всё то же самое. Но не успел он начать кружиться, как сразу же упал.
- Ты знаешь, жмакаться у меня не выходит, а вот шмякнуться получилось отменно.
Перед ним замелькали бело-голубые полоски, точь-в-точь, как на пледе. Пират спросил, размахивая лапами:
- А где же теперь моя кошачья голова?
- Да вот же она!
- Да где же?
Эви взяла в ладони голову Пирата и заглянула ему в глаз.
- Вот же твоя кошачья голова!
Пират наконец отчетливо увидел птичку Эви и недовольно пробормотал:
- Разве это голова? У меня не голова, а настоящая карусель! Погоди. Кажется, я что-то забыл...А, может, потерял.
Пират озадаченно глядел по сторонам.
- Что это ты нюхаешь?
- НЕЧТО ВАЖНОЕ, - тихо сказал он.
- Что же? - тоже тихонько спросила птичка Эви.
- Никак не могу вспомнить. Я забыл.
Птичка Эви достала из кармана лупу:
- У меня есть лупа!
- Очень рад за тебя.
- Под лупой всё виднее.
И птичка Эви принялась рассматривать всё, что попадалось ей вокруг.
- Смотри, какая гигантская земляничина! Видишь? Видишь?
- Да. Но потерял я кое-что поважнее.
Раз уж эта земляника была не важна, то её сразу пришлось съесть.
- Божья коровка уселась прямо на улитку и едет куда-то! Куда они едут, как думаешь? Уж не их ли ты потерял?
Пират лениво потрогал Божью коровку лапой, заодно и улитку. От этого у обеих, конечно, случилась истерика. Улитка вытянула рожки, стала всматриваться в Пирата и орать. Но он её не слышал. Потому что очень грустил. Ему не хотелось ни играть, ни есть. Какое ужасное для кота сочетание!
- Нет-нет. Это вовсе не то,- печально вздохнул он.
Птичка Эви убрала лупу. Божья коровка и улитка снова стали маленькими и спрятались под подорожник. Может, конечно, они туда и ехали?
А НЕЧТО ВАЖНОЕ - то, что потерял Пират, сделалось ещё БОЛЬШЕ! И еще ВАЖНЕЕ!
Как обидно, все-таки, прямо среди бела дня потерять ТАКОЕ.
- И я даже не помню что это! - завопил Пират, - ты когда-нибудь видела расстроенных котов?!
- Нет ещё, - с предвкушением ответила птичка Эви и сорвала себе клубнику.
- Тогда смотри!
Пират тут же плюхнулся в зелёную горячую траву и закрыл единственный глаз лапой. Так он ещё никогда не делал. А потом завыл, как будто он волк, а вовсе не кот.
- Я даже есть не хочу, представляешь! И даже, если прямо сейчас и прямо здесь мимо меня пролетит стрекоза - мне всё равно! ВСЁ РАВНО!
- Ааааа! - испугалась птичка Эви и закрыла глаза. Тут уж было не до клубники.
- И, даже, если мышь! - продолжал Пират.
- Перестань! Ты говоришь ужасные вещи! - закричала птичка Эви и топнула ножкой.
Должно быть, Пират, все-таки, не шмякнулся, а жмакнулся. Раз он стал так искусно разваливаться.
Помочь здесь можно было только одним - хорошенько задуматься.
Чтобы как следует это сделать, птичка Эви прикусила указательный палец. Она пыталась вспомнить всё важное, что видела за день.
- Может, ты нёс мне зелёный фломастер? - с надеждой спросила она. Именно этим фломастером птичке Эви не разрешили рисовать на самой белой стене на свете.
- Нет, - вздохнул Пират.
- Может, мамину банку с камушками?
- Нет, - Пират хоть и не мог вспомнить, что же он забыл, или потерял, но точно знал, что это не фломастер и не банка! А нечто совершенно особенное.
- Булочку? - продолжала птичка.
- Нет.
- Малину с куста?
- Это всё не то.
Пират отвечал уже безразлично. Он водил ушами из стороны в сторону. Напряженно вспоминал, где и когда мог обронить НЕЧТО ВАЖНОЕ. То самое, с которым еще пару минут назад направлялся к птичке Эви.
- А ты смотрел под большим серым диваном? Туда всегда убегает то, что я теряю.
- ДА! Кажется, именно там я решил прийти к тебе с этим - НЕЧТО ВАЖНЫМ. И сейчас я вспоминаю, что в этом как-то замешан диван.
- Теперь всё ясно, - прошептала птичка Эви, - НЕЧТО ВАЖНОЕ спряталось под диваном!
Пират и птичка Эви зашли в комнату. Там их давно поджидал большой серый диван. Очевидно - диван скрывал НЕЧТО ВАЖНОЕ. Птичка Эви заглянула под него и достала мячик.
- Это же чьё-моё! - радостно воскликнула она.
- Как сказать... Это как бы и твое, а как бы и моё. Мячик - это нечто важное. Но, всё-таки, не то НЕЧТО, с которым я к тебе шел. Закати его обратно. А то я и его потеряю, - мягко попросил Пират.
- Балалум-балалум, - пропела птичка Эви, закатывая мяч обратно.
Она улеглась на живот, чтобы удобней было доставать всё важное, что скрывалось под хитрым диваном. И, наконец, вынула из темноты целую печенину с лавандовой крошкой!
- Ууууу! - прозвенела птичка Эви. Тут же принялась пробовать находку на вкус.
Пират смотрел на это, слегка прищурив глаз.
- Вот так жмакнешься один раз, - обиженно говорил он, - потом страдаешь. Не жизнь, а сплошное мурмяшество...
Птичка Эви оставила печенье и подошла к Пирату.
- Давай я тебя обниму, - предложила она.
- Если это поможет…- замялся Пират и отвел в сторону голову.
- Конечно, поможет!
Птичка Эви осторожно обхватила руками Пирата.
Вот тут-то, прямо в этот момент, когда птичка Эви обнимала Пирата, его кошачья голова снова закружилась.
- Вспомнил!
- Ты знаешь, где НЕЧТО ВАЖНОЕ? - воскликнула птичка Эви.
- И даже, что это! Посмотри-ка на меня через свою лупу. Вот прямо на мой глаз.
- Я смотрю. Он стал таким большим.
- Что ты в нём видишь?
- Я вижу… я вижу, ааа кое-что интересное! Ну-ка, ну-ка, - с большим любопытством птичка Эви разглядывала глаз Пирата.
- Что же это?
- Слезинка, - ответила птичка Эви.
- Нет. Это кое-что другое.
- Что?
- А вот. НЕЧТО ВАЖНОЕ. Моя мысль. Которая потерялась, а сейчас нашлась.
- Что это за мысль?
- Она о тебе. Сначала она появилась у меня, когда я лежал на этом диване. И я тут же решил тебе её принести, эту свою мысль. Но потом я жмакнулся, и мысль потерялась. А сейчас, ты меня обняла, и она снова нашлась!
- Пират, что ты такое подумал?
- Как же хорошо, подумал я, когда у кота есть свой человек. Это НЕЧТО ВАЖНОЕ.
Птичка Эви улыбалась и гладила Пирату лоб.
- Какая огромная мысль поместилась в такой маленькой слёзке. Хорошо, что у меня оказалась лупа.
- Это мой подарок. Тебе. Ведь ты - мой человек.
- Знаешь, теперь как бы я не жмакнулась, я всегда буду помнить НЕЧТО ВАЖНОЕ, что ты мне подарил.
Жуки-единороги
В мае включились светлячки. Иногда они залетали в сад, даже в дом. И светили там. Но это по вечерам. Днём светлячки спали. Зато летали божьи коровки, жуки-пожарники и жуки-носороги. И даже жуки-единороги! Говорят, что таких жуков не бывает. Но так говорят только взрослые. Конечно, жуков-единорогов это совершенно не беспокоит, и они продолжают водиться и гулять. Ещё тут в мае ползали гусеницы, улитки и червячки. Так оно всё и было. Кто-то летал, кто-то полз. А кто-то спал. Солнце светило всем. Даже Луне. Поэтому иногда её было видно днём.
Пират и птичка Эви лежали в траве и ни о чём не говорили. Они смотрели, как висит белая прозрачная Луна. Здорово, что днем она такая.
Все же птичке Эви молчать надоело, и как только это произошло, она спросила:
- Пират, что ты делаешь, пока никто не видит?
- Играю на белом рояле, - как ни в чем не бывало ответил он, - А ты?
- Пою песенку. Особенную. Мне её спел светлячок - я запомнила.
- Я, наверно, её знаю, - равнодушно сказал Пират и положил голову на передние лапы.
- Сейчас я тебе прочитаю. Слушай. Это совершенно грустная песня.
Я свечу, когда ищу.
А чего же я ищу? Сам не знаю.
И свечу, когда лечу.
Но куда же я лечу? Забываю.
А когда я не свечу — я грущу.
Замираю.
- Да-да, - вспомнил Пират, - я знаю эту песню. Почему же она грустная?
- Потому что.
- Почему?
- Получается, что светить можно только, когда чего-то ищешь, или куда-то летишь.
- Так то светлячки.
- А мы?
- А мы можем светить просто так. Даже, когда нам грустно. Иногда особенно, когда нам грустно.
- Да?
- Конечно, да. Вот, когда я играю на рояле — я свечу. Хотя иногда мне бывает очень грустно. Никто не знает, что я умею играть на рояле и даже грустить. И неплохо делаю это одновременно. Это мой большой секрет. Но я всё равно свечу. Понимаешь? Себе. Светить себе - это важно.
Птичка Эви представила, как Пират играет на белом рояле в гостиной и светится. Ей эта фантазия сразу понравилась. Поэтому она в ней посидела еще немного и еще немного послушала и посмотрела, как чудесно получается у Пирата играть на рояле.
- Пират, а только у моего кота есть большие секреты. Или так со всеми кошками?
- Даже у самых маленьких кошек есть самые большие секреты. Но только твой кот поделился своим.
- Какой у меня замечательный кот! - в очередной раз убедилась птичка Эви.
- Что есть, то есть, - подтвердил Пират, - Он сейчас тебе споёт — слушай.
Пират стал мурлыкать. Громко и разборчиво. Он так делал. Каждый мурк можно было отделить от остального мурчания, рассмотреть, расслышать и порядочно впечатлиться. Когда Пират перестал, Птичка Эви предложила:
- А давай, когда-нибудь я стану петь про светлячков, а ты будешь сидеть в другой комнате - играть на белом рояле. Тоже про светлячков. Мы будем друг друга слышать, но не видеть.
- Когда-нибудь давай, - согласился Пират, и сразу ушел в дом.
Птичка Эви посмотрела на Луну, потом на облака. И запела тоненьким голоском:
«Я свечу, когда ищу...»
В доме кто-то заиграл на рояле. Про светлячков. Птичка Эви пела и улыбалась. В траве ползали жуки-единороги.
Лапо́нь.
Пират и птичка Эви вышли на балкон.
- Это я и хотел тебе показать, - довольно сказал Пират, тыкая шерстяной лапой в первый снег. Снег летал ночью. К утру он устал летать и сразу остановился, застыв на холодной земле. Тонким белым слоем снег покрасил пол балкона, перила, спящую сливу, сад, вон тот замок в Павлиньем парке, зеленую гору и купол церкви святого Фикуса.
- Ууууу! - обрадовалась птичка Эви.
А дома - запах апельсиновых гирлянд и ягодного пунша. Столько разных шишек в деревянной тарелке. И пушистая ель в глиняном горшке. Декабрь только начался.
- Мы оставим следы по всему балкону, - заявил Пират, - пошли!
Он вытянул вверх хвост и стал осторожно переступать лапами, макая их в хрустящий снег, вот как: “Хрупс, хрупс, хрупс”.
Эви встала на четвереньки и, смеясь, отправилась за Пиратом.
- Это моя лапа, а это твоя ладонь!
- А это ЛапОнь! – тут же выдумала птичка Эви и положила свою руку на след Пирата.
- Лапонь у нас, что надо! – восхитился Пират.
- Смотри, как мы нарисовались, - птичка Эви с восторгом оглядела балкон.
Весь он был усыпан следами, будто кружевами! А посередине красовалась Лапонь.
- Эти следы не навсегда, – заметил Пират, - выпадет новый снег - наша Лапонь исчезнет.
- Но я уже делаю ей глазки. Чик-чик. Теперь она может встать и пойти в магазин за снежинковым шоколадом.
- Знаешь, придется нам всё время ходить!
Хрупс, хрупс, хрупс. Пират снова принялся топать по балкону.
- Всё время следить! Вот так, - звякнула птичка Эви и продолжила разгуливать руками по снегу.
Пират остановился. Он готов был сказать что-то правильное и медленное. Вот сейчас!
- Чтобы следы не исчезли, надо всё время ходить.
Лапонь заулыбалась. Птичка Эви кивнула:
- Я это запомню!
- Ты уж, пожалуйста, - попросил Пират. - Теперь пошли домой. Ты будешь есть апельсины, а я морщиться. Сегодня мы будем смотреть, как с неба падают сны. Их прилетит особенно много. Я это знаю - я только что нюхал воздух.
- Когда же полетят сны? - спросила птичка Эви, следуя за Пиратом в комнату.
Вот, когда пришёл вечер, тогда сны и полетели. Пират и птичка Эви уселись перед закрытым балконом и стали глядеть в окно.
Вот, что сказал Пират:
- Иногда небо сбрасывает сны. Это случается зимой. Сны становятся белыми точками, тают от теплоты. Ты вырастешь и назовёшь это снегом. Но, если ты захочешь узнать, что снится небу - просто возьми снежинку. Посмотри на нее, она тебе расскажет самый интересный сон!
- Что тебе рассказала снежинка?
- Моя снежинка рассказала мне о радугах. Радуг было девять. И все они были разных голубых оттенков. Они светились и пронзали облака. В облаках жили розовые кошки. У них были самые пышные лапы на свете с белыми помпонами! И самые длинные кудрявые усы. Кошки выходили гулять по радугам, пели песни, рассказывали сказки.
Пират замурлыкал. С тёмного неба летел холодный пух. Замерев в вечерней тишине можно было услышать тонкий шёпот. Это шептались снежинки. Они летели вместе, держались за руки и шушукались. Всё делалось белым.
- Такая была моя снежинка, - вздохнул Пират, -ты вырастешь и найдешь свою, у неё будет другой сон.
Птичка Эви сказала тихо:
- Я вырасту, возьму снежинку, а там - ТЫ!
Пират и птичка Эви смотрели, как пропадают оставленные ими на балконе следы. Слушали снежинковый шёпот. Вот-вот исчезнет их Лапонь! Сны всё заметут.
- Чтобы следы не исчезли надо всё время ходить, - вспомнила птичка Эви.
Это хорошо.
Пират и птичка Эви сидели на большом подоконнике. За окном тихо летали сны.
- Снов этой зимой много, - муркнул Пират и положил голову на плечо птичке Эви. Так Пират называл снег. В снегу был спрятан весь город.
- Это хорошо? - спросила Эви. Она листала большую книгу с картинками про горы, в книгу иногда заглядывал Пират.
- Это хорошо, - ответил он и широко зевнул, вот так УУУУААА. Клыки было видно.
А птичка Эви сказала:
- Давай пойдем туда. Мне сегодня хочется куда-то ТУДА. Слышишь?
- Слышу. Мне тоже иногда хочется куда-то туда. А тебе в какое Туда хочется, м?
- Прямо сейчас мне хочется сюда, - птичка Эви придвинула поближе книгу и ткнула пальцем в снежную вершину горы. Там на картинке показывали малиновые облака и розовый снег.
А за окном появилась одна звезда.
“Тык"
- Думаю, это Вега, - шепнула птичка Эви, будто вспомнив какой-то важный разговор.
- Но это не точно, - мягко возразил Пират.
- Да. Это Вега. Мы возьмем ее с собой на снежную вершину?
- Возьмем, кем бы ни была эта звезда.
На снежной вершине оказалось совершенно нехолодно. Потому что в фантазиях бывает холодно лишь по желанию. Вега (или не Вега) сразу же заблестела. Очень!
Пират предложил:
- Думаю, нам стоит поговорить о каких-нибудь пронзительных вещах. Обстановка намекает.
...
- Пират, ты когда-нибудь плакал? - спросила птичка Эви. Пронзительно.
- Да, - ответил он, - я как раз плачу сейчас.
- Почему ты плачешь, а я не вижу? - спросила птичка Эви, заглянув Пирату в меховое лицо.
- Потому что ты ищешь слёзы. Их у меня нет.
- Разве можно плакать без слез?
- Очень многое можно делать без слез, даже плакать.
“Тык” - появилась на небе вторая звезда. Вега (а может и не Вега), улыбнулась своей внезапной соседке, и они вместе стали прислушиваться к разговору на вершине снежной горы.
- Как же я пойму, что кто-то плачет, если у него нет слез?
- Не знаю. Наверное, это становится очевидным, только, когда ты сама попробуешь плакать без слез.
- Знаешь, мне что-то совсем не хочется.
- Это хорошо.
- Тогда просто скажи мне, почему ты плачешь?
Пока птичка Эви ждала ответа, а длилось это примерно очень долго, она заглянула в потемневшее небо. И заметила вторую звезду.
Пират заговорил:
- Знаешь, я просто понял, что мы с тобой никогда не повторимся. И когда я это понял - стал плакать.
- Разве мы с тобой не повторяемся каждый день? Ты и я.
- Вот зима повторяется. А мы - нет. Зима придет опять, в следующем году. А за зимой придет весна, потом лето и, наконец, осень. И так круглый год! И каждый год. Все это повторяется - повторяется!
Но скоро наш подоконник может стать тебе мал, а мне высок. Ты знаешь, что это значит?
- Что?
- Что мы не повторимся, вот что. Мы не случимся больше на этой вершине. Потому что я не запрыгну на подоконник. А ты перестанешь меня понимать - ты вырастешь.
Пират встал и потянул лапы: передние, задние. Хвост! А еще он тяжело вздохнул. Или зевнул. Ему больше не хотелось сидеть на вершине снежной горы. Там стало холодно (по желанию). Теперь Пирату хотелось куда-нибудь в другое место. Например, домой. Например, на подоконник. На котором Пират и птичка Эви все еще могли повторяться.
Они взяли с собой звезды. На улице стемнело, в комнате ярко задрожали гирляндины огоньки. Птичка Эви все еще пыталась понять, что имел в виду Пират, когда сказал, что они с ним не повторятся.
Потом она громко закрыла книгу с картинками про горы и спросила:
- Значит, мы неповторимы?
- Неповторимы.
- Это же хорошо?
- Да. Но иногда я плачу, когда хорошо.